Берия Лаврентий

Цветок душистых прерий
Лаврентий Палыч Берий

Лаврентий Павлович Берия (годы презренного существования: 29 марта 1899 года – 23 декабря 1953 года) – древний Динамовский Архидемон, покровительствовавший московским, тбилисским, киевским и прочим Мусорам, главный антагонист божественного Старостина. В Спартаковской Теологии блудливый Берия является воплощением абсолютного мирового зла.
Во времена своей молодости чекист Лаврентий профессионально занимался ногомячом в родной Колхиде в тамошнем обществе "Динамо" и даже сталкивался на футбольном поле с самим Николаем Петровичем. Позднее, в 1938 году, переехав в Москву и став главой кровавой гэбни, Берия начал рьяно патронировать все Бело-Голубые Лжекоманды:

Берия и Старостин 

В своих размышлениях я не раз обращался к мысли о том, что конкурент в любых областях – фигура малоприятная. С некоторых пор в "Спартаке" стали замечать, что к его спортивным успехам ревностно относятся люди далеко (вернее – высоко) за пределами стадионов. Особенно остро это почувствовалось, когда Берия, сменив Ежова, возглавил НКВД. Точнее, после того, как он стал почётным председателем общества "Динамо"…

…Берия же стал посещать практически каждый матч с участием Динамовских Команд. Сам по себе этот факт никого не удивлял. Мы знали, что в юности он играл за одну из грузинских команд и, естественно, сохранил интерес к футболу. Мало-помалу к его визитам привыкли. Более того, радовались, что в высшем руководстве страны есть полномочный представитель спортсменов, свой брат-футболист. Не могли же мы предположить, что бывший левый хавбек будет столь болезненно реагировать на наши успехи.
Изредка я видел Берию на совещаниях у Вышинского, который тогда, будучи заместителем Председателя Совнаркома, курировал спорт. В моём представлении суть человека обязательно проявляется в его внешности. Глядя на Берию, я задавался мыслью: как может быть хорошим человек с такой наружностью? Он без всяких границ растолстел, при среднем росте, судя по фигуре, весил явно за сто килограммов. Отёкшая физиономия, шея с многочисленными бесформенными складками вываливалась из-под воротника рубахи, всегда мокрые жирные губы. И глаза – зелёные, навыкате, рачьи глаза, которые сверлили вас через толстые стёкла пенсне. При всём желании в его больших зрачках невозможно было уловить что-либо человеческое.

Зимой на Патриарших был один из лучших в Москве катков, где проводились матчи на первенство города по хоккею с мячом. Берия, живший в особняке неподалёку, нет-нет да и заглядывал на наши хоккейные игры в сопровождении охраны и многочисленной свиты. Прошло 50 лет, но я хорошо помню его первый визит. Я подъехал к нему. Разговаривали только на спортивные темы. Кто как играет, что нового в команде. Потом он сказал:
– Идите, Николай, играйте. Вы всё объяснили, мы посмотрим без вас, спасибо за информацию.
В тот раз он представил меня своей свите:
– Это тот самый Старостин, который однажды убежал от меня в Тифлисе.
Довольный произведённым эффектом – ни я, ни его окружение не знали, как реагировать на услышанное, – он напомнил мне о давно забытом всеми матче. В начале 1920-х годов наша команда выступала в Тбилиси. В рядах наших противников играл грузный, не очень техничный, грубоватый левый полузащитник. Это был Берия. Как правый крайний нападения, я постоянно сталкивался с ним в единоборствах. Правда, при моей тогдашней скорости не составляло большого труда его обыграть, и во втором тайме я действительно убежал от него и забил гол.
Почему у Берия остался в памяти тот матч? Может быть, потому, что я стал потом известным футболистом и он считал для себя лестным, что играл против меня? А может, потому, что это был тот редкий случай в его жизни, когда он, как все, подчинялся правилам. Потом многие годы играл только в одни – чужие ворота. Не знаю, но даже если бы я помнил тот матч, при всём желании не смог бы узнать в этом ожиревшем человеке в пенсне своего опекуна. Берия, словно прочитав мои мысли, глядя на меня в упор, сказал:
– Видите, Николай, какая любопытная штука жизнь. Вы ещё в форме, а я больше не гожусь для спортивных подвигов.
Мне стало не по себе от его по-звериному холодного взгляда…

/ Старостин Николай, "Футбол сквозь годы" [1]

В конце 1930-х годов уверенная чемпионская поступь московского "Спартака", неоднократно побеждающего бериевских любимчиков – московских и тбилисских Динамовцев, приводила пенсненосного сталинского палача в неописуемую ярость, ибо даже его необъятный админресурс никак не мог совладать с футбольной гегемонией Народной Команды. Лишь в годы Великой Отечественной войны злопамятный мингрельский дьявол сумел отомстить благочестивым Братьям Старостиным, низвергнув их в лагерную преисподнюю.

Скандальная переигровка и арест Братьев Старостиных 

В сезоне 1939 года Берия делал большие ставки на две курируемые им команды: московское и тбилисское "Динамо". Однако обе они своего хозяина подвели. Москвичи лидировали всю первую половину чемпионата, но затем резко сдали и позволили обойти себя сразу шести командам. Тбилисцы практически до самого конца имели все шансы взять "золото", но на финише оступились и заняли второе место. А чемпионом опять стал ненавистный для Берия "Спартак".

В октябре 1939 года в полуфинальном матче на Кубок СССР сошлись "Спартак" и любимая команда наркома – тбилисское "Динамо". Победителями из этого поединка вышли Красно-Белые, выиграв с минимальным счетом 1:0. Однако тбилисцы подали протест, считая, что единственный гол был засчитан неправильно – мяч был в воздухе, когда защитник "Динамо" Шавгулидзе в невероятном шпагате выбил его из ворот в поле, а судья якобы не разобрался в ситуации и посчитал, что мяч уже пересек линию ворот. Всесоюзная футбольная секция протест "Динамо" отклонила.
Через две недели (14 сентября) "Спартак" сыграл в финале с ленинградским "Сталинцем", выиграл 3:1 и завоевал Кубок СССР. А спустя две недели футбольная общественность узнала сенсационную новость: полуфинальный матч между "Спартаком" и "Динамо" будет переигрываться. Постарался Берия, который пустил в ход всё своё влияние и запугал не только руководителей Комитета физкультуры, но и первого секретаря МГК Щербакова, который сначала был категорически против переигровки, а когда ему позвонил нарком внутренних дел, тут же пошёл на попятную. В итоге было вынесено беспрецедентное решение: переиграть полуфинал, когда финал уже сыгран.

Примерно за час до игры толпы болельщиков, столпившихся у спортивной арены, стали свидетелями любопытного зрелища. С Ленинградского шоссе к стадиону свернула кавалькада из трех чёрных "Паккардов". По толпе тут же прошелестело: "Берия!". Это действительно был он. В чёрном длиннополом пальто, в шляпе и пенсне, он вышел из среднего "Паккарда" и величественно прошествовал в ворота центральной трибуны. Однако прежде чем подняться в ложу, он отправился в раздевалку своих подопечных – игроков тбилисского "Динамо".

Спартаковцы выходят на переигровку

Как утверждают очевидцы, Берия был в хорошем настроении, шутил и был уверен, что переигровка закончится победой Динамовцев. Уж в слишком плачевном состоянии находился в те дни "Спартак", потерявший сразу нескольких своих игроков. Так, буквально накануне переигровки серьезную травму получил лучший центральный полузащитник Красно-Белых Андрей Старостин (ему сломали руку), были дисквалифицированы Алексей Соколов (лучший центр нападения команды) и Константин Малинин (полузащитник, владеющий прекрасным ударом с обеих ног).
Вообще, всё футбольное руководство страны в те дни, судя по всему, изрядно перепугалось и было готово удовлетворить любое требование грозного наркома внутренних дел. Если бы он распорядился отобрать Кубок Союза у "Спартака" и отдать его "Динамо", так бы и сделали, даже глазом не моргнув. Но Берия не хотел действовать столь топорно и попытался обставить этот беспрецедентный матч хотя бы элементарными рамками приличия. Хотя уши заказчика, конечно, торчали из всех щелей. Поэтому околофутбольная тусовка прекрасно знала всю подноготную этой переигровки и всеми фибрами своей души была за "Спартак". Даже поклонники вечного конкурента Красно-Белых ЦДКА в те дни были на стороне "Спартака", поскольку Берия одинаково ненавидели практически все болельщики огромной страны. Ненавидели и как наркома, и как человека, который, вмешиваясь в любимую миллионами игру, кроит футбольный чемпионат по своим бессовестным меркам.
Как и следовало ожидать, игра началась с яростных атак тбилисцев, которые, получив накачку от Берия, прекрасно отдавали себе отчёт, чем для них может обернуться пассивная игра в обороне. Но в воротах москвичей стоял Анатолий Акимов, который в тот день буквально творил чудеса – ловил даже самые сложные мячи. Вдохновлённые игрой своего вратаря, Красно-Белые понемногу опомнились и пошли в атаку. Как итог: вскоре в воротах тбилисцев побывали два безответных мяча (оба забил Георгий Глазков). Как вспоминал позднее сам Николай Старостин: "Больше я не рву траву. Ведь нет же сейчас в стране команды, способной вырвать у "Спартака" победу, проигрывая 0:2…"

Сдох ваш Бобик, только медалька осталась

Но москвичи рано праздновали победу. В конце первого тайма гости сумели собраться и сократили разрыв до минимума. Сидевший на трибуне Берия буквально зашёлся от радостного вопля. И в перерыве вновь пришёл в раздевалку своих любимцев, чтобы лично подбодрить их и вдохновить на новые подвиги.
После перерыва гости предприняли настоящий штурм Спартаковских Ворот, пытаясь уйти от поражения. Но вновь блестяще играл Акимов. А потом инициативу перехватил "Спартак", заиграв флангами. В один из таких моментов Динамовцы нарушают правила в своей штрафной площадке: когда Спартаковец Корнилов вышел один на один с вратарем гостей Дороховым и обвёл его, голкипер использовал последний шанс – схватил Спартаковца за ногу и свалил на землю. Фол был настолько очевидным, что судье матча не оставалось ничего иного, как указать на одиннадцатиметровую отметку. Пенальти пробивал все тот же Григорий Глазков, который был точен, оформив хет-трик. По словам Старостина: "Когда я после забитого пенальти перевёл взгляд на центральную трибуну, то увидел, как Берия встал и со злостью швырнул стул. Потом он вышел из ложи и уехал со стадиона…"

А спустя месяц, в ноябре, "Спартак" опять встретился с тбилисским "Динамо". На этот раз в первенстве страны. И снова победил, но уже с разгромным счетом 3:0. Берия опять рвал и метал. Но что могли сделать игроки его любимой команды, которые, как ни старайся, но были всё же ниже классом, чем Красно-Белые. О том, в каком состоянии находился в те дни Берия, говорит такой факт: он отдал команду своим людям по-быстрому состряпать на Николая Старостина уголовное дело и выписал ордер на его арест. Однако за Спартаковца неожиданно заступился председатель Совнаркома Вячеслав Молотов. А перечить ему Берия тогда ещё не решался (он всего лишь год занимал кресло наркома внутренних дел).

За его грехи "Динамо" век не расплатиться

Сезон 1939 года стал последним удачным предвоенным сезоном для Спартаковцев. В течение двух последующих лет подопечные Берия были сильнее. Так, в 1940 году сразу три команды общества "Динамо" вошли в пятерку сильнейших: москвичи заняли первое место, тбилисцы были вторые, ленинградцы пятые; в 41-м эти же три клуба вновь были в лидерах. А потом грянула война, и всем уже стало не до футбола. Всем, но только не Берия. Как показали дальнейшие события, своё унижение в 39-м он не забыл. И спустя два с половиной года после скандальной переигровки тбилисского "Динамо" со "Спартаком" сумел-таки отомстить Братьям Старостиным.
Ранней весной 1942 года Николай Старостин заметил, что за ним следят: во время перемещений по городу за его машиной неотступно следовал один и тот же автомобиль с двумя неизвестными мужчинами. Старостин немедленно связался со вторым секретарем Московского горкома партии Павлюковым (он был страстным болельщиком "Спартака") и рассказал ему о своих подозрениях. Секретарь пообещал разобраться. Но его вмешательство только усугубило ситуацию. За Старостиным действительно следило московское МГБ, собирая на него компромат, а после вмешательства Павлюкова слежку за руководителем "Спартака" доверили центральному аппарату МГБ. Там у Старостина заступников не было. И 20 марта Николая Старостина, а также его братьев Андрея, Петра и Александра арестовали. А чтобы общественность не возмущалась, распространили информацию, что братьев взяли за… расхищение народного добра.
Судя по всему, Берия не ставил целью физическое уничтожение братьев, а стремился к одному – устранить со спортивного горизонта своих главных конкурентов. Поэтому Братьев не расстреляли, а сослали в разные лагеря. Но жили они там более-менее сносно, поскольку давно считались кумирами нации. И ни один зэк, даже самый отпетый, их пальцем не тронул. Да что там уголовники, когда даже некоторые из коллег, причём Динамовцы, помогали Старостиным, чем могли.

/ Раззаков Фёдор, "Скандалы советской эпохи" [2]

К счастью, после неожиданной смерти в 1953 году "отца всех народов" товарища Сталина лукавый Берия был немедленно разоблачён как агент мирового империализма, серийный сексуальный маньяк, жидомасон и чернокнижник. Казнь Лаврентия Палыча ознаменовала собой освобождение великомучеников Старостиных и возрождение Спартаковской Секты. Кроме того, считается, что все последующие несчастья Бело-Голубых, включая их оглушительное падение в ПерДив в 2016-м, являются суровой расплатой "Динамо" за тягчайшие грехи своего богомерзкого покровителя.